В жизни каждого человека есть право на ошибку. Более того, ошибок не делает только тот, кто никуда не движется и ничего не делает. Если же человек развивается, осваивает новое, учится — то совершение ошибок неизбежно.
У каждого из нас может быть разное отношение к ошибкам — своим и чужим. Для кого-то даже маленькая, незначительная ошибка представляется концом света — все тело сжимается, дыхание перехватывает, голова кружится, ноги немеют. Другие люди при совершении ошибки страдают умеренно и, ошибаясь, с жизнью не прощаются. Третьи же быстро прощают себе ошибки и с легкостью двигаются дальше.
Разумеется, и у тех и у иных есть своя предыстория такого отношения к собственным оплошностям, корни которой кроются в раннем детстве. Если быть точнее — в том его периоде, когда мы стали ощущать свои собственные импульсы познавать мир, ползти к тумбочке или розетке и проверять, что там.
Моя история в отношениях с ошибками такова: раньше, когда я понимала, что совершила ошибку, меня захватывало жуткое чувство стыда. Стыд был настолько сильным, что чаще я предпочитала не делать многое из того, что хотелось бы — только бы не рисковать ошибиться и быть потом уличенной в этом. В моей картине мира было так: «каждый раз, когда ты допускаешь ошибку, это обязательно кто-то видит и это стыдно».
Стоит признать, что такая картина мира — несколько искаженная. И была она такой оттого, что в детстве меня иногда стыдили за ошибки. Но в процессе собственной психотерапии я осознала две вещи.
Первая — каждый имеет право на ошибку. Без ошибок невозможно развитие, рост, обучение.
Вторая — факт совершения ошибки может быть субъективным (например, мне кажется, что я совершила ошибку, а преподаватель говорит, что все в порядке и это норма). Так, кстати, часто бывало, когда я обучалась психотерапии.
Однажды мой парень вместо кефира купил молоко. И тогда я сказала: раз так, вместо оладей (они готовятся на кефире) я испеку блинчики (для их приготовления подойдет молоко).
Как-то раз моя коллега не смогла прийти на обучающую группу, которую мы должны были вести вместе. Уже после группы она сильно извинялась и говорила «Наверное, ты теперь никогда не захочешь договариваться о чем-либо совместном со мною» — но я лишь предложила ей в следующий раз, когда мне очень нужен будет отдых, провести группу без меня. И еще я отметила, что для меня оказался полезным новый навык проводить занятие самостоятельно. А добрые колежские отношения с ней мне хотелось сохранить, поэтому мы с ней совместно выбрали способ, как урегулировать произошедший казус.
Разумеется, бывают отдельные случаи, когда цена ошибки бывает очень высокой и может стоить жизней людей. Тогда в сознании и/или бессознательном человека может остаться глубокая травма, которая может передаваться из поколения в поколение. Но это уже отдельная история, о ней расскажу в другой раз.